— Ну у тебя-то хоть в принципе есть вероятность его получить, — заметил фамильяр Мами за рядом автоматов, — у меня-то нет вообще…

Морщась, я поскорее прошел мимо. Если я — по словам Лики — лузер, то это, видимо, сидели победители. Вот только что ж они вели такие лузерские разговоры?

Лифт распахнул дверцы — вместительный настолько, что в нем можно было устроить приват-зал казино. Но тут ничего удивительного: Мами в принципе страдала гигантизмом. Сжимая пластиковый ключ в руке, я поднялся на один из верхних этажей с шикарным видом на окрашенный закатом город. Красная ковровая дорожка довела до нужной двери. Та с легким кликом отворилась, и я вошел внутрь.

Номер был прямо на зависть, на порядок роскошнее, чем мой в отеле Лилит. У огромного панорамного окна стояли два пузатых кресла с бархатной обивкой, позолоченными ножками и декоративными расшитыми подушками. В углу примостился причудливый торшер, стены украшали пасторальные пейзажи и внушительный мраморный камин. Местечко бы отлично подошло для приема какой-нибудь иностранной делегации. Две закрытые двери с разных сторон, судя по всему, вели в прилегающие комнаты. Что примечательно, среди всего этого великолепия не наблюдалось никаких личных вещей. Вообще ничего лишнего: ни забытого зонтика, ни сумочки, ни валяющихся в углу носков — будто в этом номере никто и не жил, а мне просто дали от него ключ.

Осмотревшись, я плюхнулся на кресло, и тут же на другом появилась Виви — прямо из воздуха, не утруждая себя подъемом на этаж и открыванием двери. Сложив нога на ногу, она откинулась на бархатную спинку и с прищуром взглянула на меня, словно предлагая начать разговор с самого насущного вопроса.

— Как ты попала ко мне в голову? — спросил я.

— Эмоции, — охотно пояснила она, — это же просто. То, чего у вас слишком много, то, что в вас бурлит — в это мы и можем залезть. Вы сами виноваты, что становитесь уязвимыми.

Слова отдались внезапной горечью. А вот Би с самого начала не могла залезть без медальона — видимо, того, что предлагала она, во мне и не было никогда.

— И что во мне вдруг стало столько зависти?

— Можешь считать и так, — Виви поигрывала длинным фиолетовым локоном, — вряд ли тебе понравится слышать правду.

— Если бы хотел лжи, — с досадой заметил я, — я бы остался внизу с Ликой.

Демоница ухмыльнулась.

— Надежда на то, что тебе дадут, отличается от уверенности, что ты получишь. Почувствуй разницу… И если лишить тебя надежды, тобой овладеет зависть к тем, кому, по-твоему, дали. И жажда мести… Этот порядок длится уже тысячи лет. Тех, от кого отказалась Лика, беру я. И лечу раны, которые нанесла она.

На пару мгновений номер оплела тишина. Я даже не понял, прозвучали следующие слова вслух или лишь в моей голове:

— Я лучше всех знаю, — вкрадчиво сказала Виви, — что ты сейчас чувствуешь, и знаю, как от этого избавиться. У меня есть ответ…

Глаза под тонкими стеклами очков пристально замерли на мне, словно поощряя спросить какой. Однако я ее уже слишком хорошо знал, чтобы просто так поверить.

— Хочешь меня использовать?

— Конечно, — невозмутимо отозвалась она. — Все друг друга используют. Но ты получишь то, что хочешь…

Внезапно поднявшись, она шагнула вперед и склонилась надо мной. Ее ладони легли на ручки кресла прямо поверх моих ладоней, будто фиксируя меня на месте. Фиолетовые пряди, щекоча, скользнули по моему лицу.

— В общем, решай. Если согласен, я дам тебе шанс. Я, конечно, не Беатриче, но тоже кое-что могу…

Сочные красные губы замерли совсем близко — всего в десятке сантиметров от моего лица.

— Ее поцелуй лечит, а мой травит. Но если рискнешь отравиться, узнаешь кое-что интересное…

Больше она не приближалась, давая мне самому решить. А в принципе, чего я теряю? В крайнем случае очнусь на кровати, оттраханным ею и ее фамильярками — не самый плохой вариант, если подумать. Кивнув, я закрыл глаза. Ее пряди щекотали лицо, ладони продолжали надавливать на мои. Миг — и горячее дыхание пробежало по коже, губы прильнули к моим сначала мягко, а потом жадно. Язык коснулся моего, крутанулся во рту, а вместе с ним закружилась голова.

Следом перед закрытыми глазами замелькали картинки мест, в которых я никогда не бывал. Мне будто писали в голову новые воспоминания — не мои, чужие, но со знакомым мне человеком. Картинки сменялись стремительно, словно на быстрой перемотке — одна, другая, третья, — я едва успевал их связывать вместе и понимать, что происходит. А потом все оборвалось, как на внезапно поставленном на паузу кадре — остались лишь рука под подолом, Юля и ее испуганные глаза перед тем, как ее хотели изнасиловать.

— У этой сучки, — Виви снова очутилась в кресле напротив, — как и у ее фамильяров, есть одна черта — самонадеянность. И порой она выходит им боком… Нечего корчить, что ты лучше других, особенно когда сама не образец морали. Найдется тот, кто этим воспользуется. Как и случилось с этой порношлюшкой. Узнав о ее успешной “карьере”, завистливая подружка решила ее проучить с парочкой отморозков…

Ну да, подружка, в чьи воспоминания я ненадолго заглянул, была вполне Юле под стать. Завидовала и ненавидела, а потом случайно нашла Юлин аккаунт на зарубежном порносайте…

— А потом все как обычно, — с иронией продолжила Виви, закидывая нога на ногу. — Появилась Лика и спасла ее. Она обожает появляться по-добренькому и спасать в последний момент. Уже одно это делает ее фамильяров ее должниками.

Она договорила, и комната опять погрузилась в тишину. За окном отплясали лучи заката, бросив последнюю красную тень на ее лицо. Чувствуя, как режет глаза, я помассировал виски. Голова до сих пор кружилась, отчаянно пытаясь переваривать последствия этого поцелуя. Казалось, он и правда меня чуть-чуть отравил.

— И как, немного полегчало? — спросила демоница.

— Если думаешь, что мне от такого полегчает, ты плохо меня знаешь.

— По-моему, — ее губы разрезала улыбка, — ты сам плохо себя знаешь. Два слова. Карина М.

— И? — не понял я.

Она усмехнулась, будто я сказал что-то крайне наивное.

— Знаешь, как тебя теперь там называют? — пальчик с фиолетовым ноготком небрежно ткнул вверх. — Разрушитель благословения… Ты поимел рай, выставил их дураками, причем по их же правилам. Тысячелетиями они создают спектакли для безвольных слабаков, и лишь единицы способны эти спектакли рушить. Обычно это фамильяры Беатриче. Ты — можешь. И то, что ты сделал с Кариной М, — это просто гениально!

Ее глаза ярко блеснули за стеклами очков.

— Ты безумно для них опасен, если поймешь это, — с хитрым прищуром добавила Виви. — Ты джокер, который может перевернуть безнадежную партию. А пока не поймешь, ты просто пешка, которую двигают по доске. Выбор за тобой…

В следующий миг мне на колени из ниоткуда упала крохотная флешка.

— Небольшой подарочек, — пояснила Виви. — Только не удаляй. Дубликата у меня нет. Ни у кого нет.

— И что тут? — озадачился я.

Смотрелось весьма невинно, но с их подарочками всегда так: снаружи не то, что внутри. Чайная ложка заставляла делать минеты, а детский значок мог убивать.

— А вообще, делать больно — это приятно, — словно не услышав, произнесла демоница. — Подумай, как можно сделать больно этим, и, возможно, ты найдешь лекарство…

Не прощаясь, она растворилась в воздухе, и кресло напротив оказалось пустым. Ну и что это вообще было? Если она хотела меня использовать, то я даже не понял как. Затолкав флешку в карман, я поднялся и вышел в коридор.

Однако стоило сделать пару шагов, как дверь соседнего номера со скрипом распахнулась. Я даже сам не понял, как оказался внутри — меня словно стряхнуло туда с ковровой дорожки и затолкнуло в спину воздушной волной. Затылок с глухим шлепком треснулся о стену, заныв так, будто его раскололо пополам. Следом в темноте напротив сверкнули пламенем глаза.