Наши взгляды встретились.

— Ты не уехал? — немного удивленно спросила она.

Да как я мог уехать-то после всего!

— Я думал, — с досадой произнес я, — что мы уедем отсюда вместе.

Не сводя с меня глаз, она стянула с волос резинку. Янтарные пряди рассыпались по плечам, как рассыпались много раз, когда мы оставались наедине. Шагнув ближе, Юля опустила руку мне в карман и втолкнула туда резинку, как уже делала однажды.

— Оставь на память, — сказала она, — как нам было хорошо. И пожелай мне счастья в новой жизни.

Она развернулась и пошла прочь — легко, словно это была достойная замена. Однако если она думала, что мне хватит просто резинки, она ошибалась.

Догнав, я схватила ее за руку и настойчиво дернул, вынуждая обернуться.

— Резинка? Серьезно? Не понимаешь вообще, почему я остался и почему хочу тебя забрать? Ты что, дура?

Не знаю, чего я ждал. Что она обидится, расплачется, взорвется, накричит на меня, пошлет к черту. Я ждал любой реакции, кроме той, что последовала. К ней я оказался не готов.

Она хихикнула.

— Глупый кролик…

Ep. 09. Пионерлагерь неблагородных девиц (IX)

— Что? — не понял я.

— Глупый кролик даже не заметил, как его сожрал удав, — странно циничным тоном бросила Юля.

— Два удава, — вдруг подошла с другой стороны Кристина.

Они переглянулись, и обе хихикнули. Выпустив Юлину руку, я непонимающе перевел глаза между ними. Две девчонки, которые все это время не переносили друг друга, сейчас стояли рядом как лучшие подружки.

— Да что тут вообще происходит? — хмуро спросил я.

— А происходит то, что тебя обыграли, — ехидно подмигнула мне Кристина.

— Позволь представиться, — перехватила мой взгляд Юля. — Мы — миссионеры Ангела Надежды, — с гордостью в голосе произнесла она. — Наша специализация — давать надежду и иногда отнимать ее. Второе, — ее губы разрезала ухмылка, — мне нравится даже больше.

— Этот лагерь вообще не наш уровень, — подхватила Кристина. — Мы здесь парились только из-за тебя!..

Они говорили, а я смотрел на них и не узнавал. Слушал и не верил — точнее, не хотел верить.

— Дали вводные по твоему состоянию, — болтала вдруг ставшая неожиданно разговорчивой Кристина, — и сказали выяснить, насколько опасным делает тебя этот значок, — ее ноготок небрежно, но не касаясь, показал на мою грудь. — И мы выяснили. Ни насколько! — довольно выдала она.

Юля рядом с ней хмыкнула.

— У нас для тебя с самого начала были две ловушки, — с иронией заговорила она. — Две сладкие девочки, две цели, исходя из самых распространенных мужских предпочтений. Одна, — она показала на себя, — доступная, понимающая, классная. “Сладкий соблазн”. Мечта задрота, которая встречается в любом аниме. А вторая, — кивок полетел в сторону Кристины, — “запретный плод”. Строгая, зажатая, закомплексованная, не подпускающая к себе. Идеальная цель для классического пикапера. Мы не знали, кто ты, и делали ставку на вторую…

— Но ты бы знал, — влезла Кристина, — как мы ржали, когда ты повелся на первую! Мы называем ее девушкой для лузеров…

— Видимо, где-то там, — со смешком подхватила Юля, — в глубине души, у тебя все еще живет неуверенный в себе задрот. И сколько бы ты ни трахался, он никуда не уходит.

Они снова хихикнули, и их дружный смех отдался визгливым звоном в ушах. Две отменные актрисы, они будто напрашивались на аплодисменты. Все это время я был их главным спектаклем, их сценой и публикой.

— А не слишком ли, — я холодно пробежался глазами между ними, — много усилий для одного задрота?

— Не льсти себе, — отмахнулась Юля. — Тут многие сомневались, готовы ли стать послушницами, но, благодаря тебе, ни у одной не осталось сомнений. Ты помог нам показать, какой будет их жизнь без рая. Слабых, глупых, покорных овечек, которые сами не понимают, что хорошо, а что плохо. Их удел — быть подстилками, инструментами для чужих хотелок…

— Поэтому, — перебил я, — лучше если они будут инструментами и подстилками рая, как ты?

Она улыбнулась. Но это была совсем не та игривая улыбка, которую я знал — эта улыбка напоминала хищный оскал.

— Удел слабых — прибиваться к сильным. Сильнее им не стать. А рай может защитить всех, даже тех, кто пока этого не понимает. Его сила как раз и строится на слабых, ничтожных и ведомых. Когда мозг маленький, а мир большой и страшный, не понимать его очень неприятно. И опасно. Овечкам нужны простые решения, простые истины, которых всего две. Им надо дать того, кто о них позаботится, и того, кого можно обвинять и ненавидеть. И все, они твои.

— Нам сказали, — фыркнула рядом Кристина, — твой значок придуман для того, чтобы делать из овечек львов. Но что-то мы этого не заметили. Если это, — она махнула на скалящегося чертика, — супероружие ада против нас, то это явно холостой выстрел!

— По крайней мере, — добавила Юля, — мы проверили, как работает эта игрушка. Как и при каких условиях он вмешается…

На долю мгновения я просто выпал — настолько спокойно, даже равнодушно звучал ее голос. Где-то среди зелени сейчас бродили девчонки с перемотанными руками, а на сцене амфитеатра так и остались капли крови. Прямо мне в глаза эти две лицемерки говорили про верный путь и защиту своих овечек, но без особой жалости вели их на убой.

— А если бы он их убил? — спросил я.

— Было бы еще эффективнее, — отозвалась Юля.

Волосы на ее плечах переливались янтарем — красиво как и прежде. Но я ее больше не узнавал — девушки, которая привлекала меня, больше не было. От нее осталась только оболочка, внутри которой сидел совсем другой человек — и узнавать этого человека я не хотел.

— Было хоть что-то честное между нами? — сухо бросил я.

Ее губы вновь растянула ухмылка.

— Бедняжка, честного захотел… Ну так давай скажу тебе по-честному, — едко отчеканила она. — Гарем тебе не нужен. Он тебе противопоказан. Еще умрешь от усталости, обслуживая всех. Ты живешь, пока тобой пользуются, и страстно желаешь, чтобы тобой пользовались и дальше. И даже твой суперзначок это не исправит. И твои бабы, и твоя демоница это знают — и пользуются тобой. Да ты и сам это знаешь!..

Она говорила с таким удовольствием, словно хлестала меня каждым словом. Я же чувствовал, что вот-вот не сдержусь и сам хорошенько отхлещу ее в ответ, а она, казалось, ждала этого, смотрела с вызовом и не умолкала.

— Твоя судьба — быть мясом, глупый кролик, а все, что ты получаешь взамен, просто приманка. И лучшее, что ты можешь сделать, просто смириться. И так до конца твоих дней. Конец истории…

Рядом раздались шаги, и хрустнула ветка — так сухо и хлестко, будто сломалась кость.

— Девочки, хватит, — к нам подошла Лика. — Не надо так жестко. Оставьте Паше хоть надежду на самоуважение… Пойдем, — она подхватила меня под локоть, — я провожу тебя к выходу.

Я машинально развернулся следом за ней.

— Ну пока, любимый! — бросила мне в спину Юля. — Я никогда тебя не забуду!..

Две подружки в голос заржали. Я стиснул зубы, желая свалить отсюда как можно скорее.

— Не обижайся на девочек, — мягко сжала мой локоть Лика, — если они дали тебе больше надежды, чем ты ожидал. Это была их работа. Ну а если ты нафантазировал больше, кто же в этом виноват? Это твои иллюзии…

В небесно-голубых глазах отражались спокойствие и безмятежность, а ведь это были ее девочки, и эту работу им выдала она. Хмурясь, я вытянул свой локоть из ее хрупких, но цепких пальцев.

— Не слишком ли жестоко? Для рая?

— Жестоко? — она сделала вид, что удивилась. — А разве это не то, что сделал ты? С Кариной…

Под ее ногами с треском сломалась еще одна упавшая ветка.

— Если разрушаешь чужие иллюзии, нечестно требовать, чтобы не разрушали твои. Зато теперь ты понимаешь, как ей было больно.

У меня даже не было слов. Оставалось только похлопать тому способу, которым мне преподали этот ценный урок.